Искусственный интеллект (ИИ) несомненно окажет глубокое влияние на экономику, работу и образ жизни. Но может ли эта технология также изменить то, как мы думаем и говорим?
ИИ можно использовать для написания эссе и решения задач за считанные секунды, что в противном случае заняло бы у нас минуты или часы. Когда мы полагаемся на такие инструменты слишком сильно, мы, возможно, не используем ключевые навыки, такие как критическое мышление и способность использовать язык творчески.
Примеры из психологии и нейронауки
Исследования показывают, что люди, которые полагаются на GPS, склонны терять часть своей способности формировать мысленные карты. Лондонские таксисты когда-то запоминали сотни улиц до появления спутниковой навигации. Эти водители развили увеличенный гиппокамп в результате этого. Гиппокамп — это область мозга, связанная с пространственной памятью.
В одном из своих наиболее поразительных исследований российский психолог Лев Выготский изучал пациентов, страдающих афазией — расстройством, которое нарушает способность понимать речь или производить её. Когда их просили сказать «снег чёрный» или неправильно назвать цвет, они не могли этого сделать. Их сознание сопротивлялось любому разделению между словами и вещами. Выготский видел в этом потерю ключевой способности: использовать язык как инструмент для творческого мышления и выходить за рамки того, что нам дано.
Могла бы чрезмерная зависимость от ИИ привести к подобным проблемам? Когда язык поступает в готовом виде с экранов, лент новостей или из систем ИИ, связь между мыслью и речью может начать ослабевать.
Образование и использование генеративного ИИ
В образовании студенты используют генеративный ИИ для составления эссе, обобщения книг и решения задач за секунды. В рамках академической культуры, уже сформированной конкуренцией, показателями эффективности и быстрыми результатами, такие инструменты обещают эффективность за счёт отказа от размышлений.
Многие учителя узнают тех студентов, которые создают красноречивые, грамматически безупречные тексты, но обнаруживают слабое понимание того, что они написали. Это представляет собой тихую эрозию мышления как творческой деятельности.
Систематический обзор, опубликованный в 2024 году, показал, что чрезмерная зависимость от ИИ влияет на когнитивные способности людей, поскольку люди всё чаще отдают предпочтение быстрым решениям, а не медленным.
Исследование, в котором приняли участие 285 студентов университетов в Пакистане и Китае, показало, что использование ИИ негативно влияет на принятие решений человеком и делает людей ленивыми. Исследователи сказали: «ИИ выполняет повторяющиеся задачи в автоматическом режиме и не позволяет людям запоминать, использовать аналитические способности ума или когнитивные способности».
Язык и его утрата
Существует также обширный корпус работ о языковой атрофии — потере владения языком, которую можно наблюдать в реальных сценариях. Например, люди склонны терять владение своим первым языком, когда они переезжают в среду, где говорят на другом языке. Нейролингвист Мишель Паради говорит, что «атрофия является результатом длительного отсутствия стимуляции».
Лев Выготский считал, что мысль и язык эволюционировали вместе. Они не были рождены вместе, но в ходе развития человека они слились в то, что он называл вербальной мыслью. В этом сценарии язык — это не просто контейнер для идей, а сама среда, в которой идеи обретают форму.
Ребёнок начинает с мира, полного ощущений, но бедного словами. Благодаря языку это хаотичное поле становится понятным. По мере взросления наши отношения с языком углубляются. Игра становится воображением, а воображение — абстрактным мышлением. Подросток учится переводить эмоции в понятия, размышлять, а не реагировать.
Эта способность к абстракции освобождает нас от непосредственности опыта. Она позволяет нам проецировать себя в будущее, изменять мир, помнить и надеяться.
Но эти хрупкие отношения могут разрушиться, когда язык диктуется, а не обнаруживается. Результатом становится культура непосредственности, в которой доминируют эмоции без понимания, выражение без размышлений. Студенты, а всё чаще и все мы, рискуем стать редакторами того, что уже было сказано, где будущее строится только из переработанных фрагментов вчерашних данных.
Последствия выходят за рамки образования. Тот, кто контролирует цифровую инфраструктуру языка, также контролирует границы воображения и дебатов. Отдавать язык алгоритмам — значит отдавать не только коммуникацию, но и суверенитет — власть определять мир, который мы разделяем.
Демократии зависят от медленной работы мышления через слова. Когда эта работа заменяется автоматизированной беглостью, политическая жизнь рискует раствориться в лозунгах, сгенерированных никем конкретным.
Это не означает, что ИИ должен быть отвергнут. Для тех, кто уже сформировал глубокие, рефлексивные отношения с языком, такие инструменты могут быть полезными союзниками — продолжением мысли, а не заменой её.
Что нужно защищать, так это концептуальную красоту языка: свободу создавать смысл через собственный поиск слов. Но защита этой свободы требует больше, чем просто осознание — она требует практики.
Чтобы противостоять коллапсу смысла, мы должны вернуть языку его живое, телесное измерение, трудный, радостный труд поиска слов для наших мыслей. Только так мы сможем вернуть себе свободу воображать, размышлять и изобретать будущее.