Когда авиаторы сталкиваются с опасной ситуацией, их тревожные переживания часто становятся историями — рассказами, которые повторяются снова и снова в перерывах, за кружкой пива или в тихих разговорах с коллегами. Но какой эффект оказывают эти истории на людей, которые их рассказывают? Может ли сам процесс рассказывания помочь им осмыслить свою работу и даже найти в ней более глубокий смысл?
Это вопрос, на который решил ответить Дэвид Лонг, доцент бизнес-школы Раймонда А. Мейсона при Университете Уильяма и Мэри. Его исследование под названием «Истории из опасной зоны: разговорное повествование и смысл работы после близкого столкновения со смертью» было недавно опубликовано в Журнале прикладной психологии.
Лонг вместе с Джейсоном Колквиттом (Университет Нотр-Дам), Рэйчел Бурджесс (Университет штата Аризона) и Кевином Рокманном (Университет Джорджа Мейсона) провели исследование, которое предлагает новое понимание роли рассказывания историй в формировании целеустремлённости и удовлетворённости после событий, угрожающих жизни.
«Мы ожидали услышать о травме и нарушениях, и мы их услышали. Но что нас удивило, так это то, сколько участников нашли смысл в пересказе — как их истории стали источником связи, самоуважения и даже исцеления», — сказал Лонг.
Основываясь на интервью с 58 военными авиаторами, пережившими аварии, катапультирование и механические неисправности (часто за пределами боевых зон), исследователи обнаружили, что рассказывание историй играет важную роль в том, как люди понимают и эмоционально перерабатывают свой опыт. Но более того, рассказывание историй помогало участникам вернуть чувство цели, достоинства и общности в своей работе.
Ключевой вывод: разговорное повествование не только помогает людям осмыслить события (что исследователи называют «смысл как понимание»), но и может помочь им испытать «смысл как исполнение».
Благодаря повторному пересказу многие авиаторы обрели обновлённое чувство значимости (что их история может помочь другим), принадлежности (что их история связывает их с другими) и уважения (что их выживание отражает мастерство, мужество или устойчивость).
«Мы обнаружили, что важен не только контент истории — важно, как она рассказана. Юмор, поэтическая вольность и реакция аудитории сыграли огромную роль в создании смысла», — сказал Лонг.
Даже истории с болезненными элементами — такими как потеря товарища по команде или предполагаемая личная ошибка — использовались для установления связи и понимания, хотя и по-разному. Исследователи разработали теоретическую модель, показывающую, как драматическое напряжение (например, гибель людей или ошибки) влияет на стили повествования и результаты.
Возможно, наиболее примечательно то, что Лонг и его команда показывают, что рассказывание историй само по себе может стать своего рода призванием. Для некоторых обмен опытом превратился в личную миссию — обучать других, сохранять память или выступать за безопасность.
Это исследование заполняет существенный пробел в организационной психологии и исследованиях рабочего места. В то время как прошлые исследования были сосредоточены на рассказывании историй как средстве организационного обучения или личной рефлексии, Лонг и его соавторы раскрывают его потенциал для создания подлинного смысла после экзистенциальной угрозы.
«Мы надеемся, что эта работа побудит лидеров уделять больше внимания рассказыванию историй на работе — особенно беспорядочному и уязвимому виду», — сказал Лонг. «Потому что, оказывается, истории не только помогают нам выжить. Они помогают нам процветать».